Мы переглянулись. Одна и та же мысль, посетила всех троих друзей. Такие непосредственные, и живо интересующиеся тем, что мы делаем и как живем, две девушки, две Маши, ворвавшиеся в нашу пропитанную политикой комнату, - несомненно, могли быть только шпионками. А давайте мы их расколем, проговорил Коля, и в его глазах зажегся огонек азарта. Конечно, расколем! Поддержал я. И даже Тибул, с его всегдашней наивной верой в доброту людскую и их вопиющую непорочность, не бросился отговаривать нас от этих коварных планов.

В тот год я опять занимался выборами. Поскольку путь в «Яблоко», на тот момент был мне заказан, я сидел на вольных хлебах, и готов был продать свою шпагу любому политическому движению, которое заплатит наибольшую цену, за мои сомнительного качества предвыборные услуги. А деньги были нужны очень! Только что прошел дефолт, и в кошельке у меня была дыра, размером с Эверест, номинированная, что характерно, в долларах - и каждый день падения курса был для меня смертелен. То, что до дефолта было пустяком, мелким займом на неотложные нужды, до первого предвыборного месяца, после него стало почти неразрешимой проблемой. Но денег было мало не только у меня. Найти выгодный заказ стало неимоверно сложно.
Мне повезло – знакомства и связи, приобретенные во время выдвижения в муниципальные депутаты (об этом подробно рассказано в еще ненаписанной заметке «Кандидат в депутаты»), сыграли свою роль - я попал в штаб господина Тарасова, действующего депутата по одному из округов Адмиралтейского района. Мне вменялась обязанность руководить всем
«полем», то есть теми бандами агитаторов, что врываются в дома, и разбрасывают кучи листовок по почтовым ящикам. Господин Тарасов был не просто рядовым депутатом - он шел во главе блока депутатов, поддерживавших тогдашнего губернатора Яковлева, и метил в спикеры ЗАКСа. Не скажу, что мне эта работа была сильно по душе – по этому же округу шла Т. Д., которая мне много помогла в прошлом году, и к которой я хорошо относился. Но Т.Д. не могла платить деньги, а тут, зарплату мне назначили в долларах - а это, в момент дефолта было более чем кстати. Так что, ничего личного, только баксы… И, успокоившись по поводу долгов, и приглушив голос совести, я с головой погрузился в работу. Вот только… Большей глупости, чем то, что творили представители тогдашней «партии власти» трудно было представить.
А то, что это «партия власти», нам объявили на первом же инструктаже в центральном штабе. Хотя нет, даже не так. Какой-то нетвердо держащйся на ногах хмырь, из команды москвичей, которую за бешеные деньги наняли для ведения кампании, сказал проще и яснее. Запомните, сказал он МЫ – ВЛАСТЬ. Я невольно оглядел зал ДК, до отказа набитый в основном помятыми тетушками и и вертлявыми студиоузами, под водительством разного рода проходимцев. На ВЛАСТЬ, никто из сидящих в зале явно не тянул. Я пристальнее глянул на сцену. Человек на ней был чем-то взбудоражен. Но не пьян. Может быть он… подумалось мне. Я пресек преступную мысль. Если сидящие в зале - не власть, то человек на сцене- точно уж ей является . Или, по крайней мере, искренне в это верит. В его состоянии это даже извинительно.
Я еще раз посмотрел в сидящих в зале людей. Многие «вожаки» были мне хорошо знакомы. На тернистых предвыборных путях жизнь сталкивала меня со многими. Вот, например М. но что он тут делает? Он же ближайший помощник Д., а она точно идет от другого блока? Причем против Тарасова! Как так? А вот К. он «прославился» тем, что будучи руководителем полевиков, нанимал специальных людей - они заходили в штаб, получали там деньги, и отдавали ему за вычетом 10 процентов. Мне стало неуютно среди всех этих людей.
И потекла работа в штабе. Впрочем, все сразу пошло не так. Как минимум три отягчающих фактора отравляли мне жизнь. Один я создал своими руками. В качестве своих помощников, я привлек Л. и М. двух девушек, из которых только одна была знакома с выборами, и, о простят боги, мое затмение и помутнение рассудка и разума случившееся так некстати и внезапно - Тибула Камчатского. Впрочем, по факту, Тибул нанес вреда меньше всех. Вторым фактором был собственно центральный штаб, состоящий из московских «гениев» политтехнологии. «Политтехнологи» относились ко всем нам как к туземцам, которые неторопливо собирали кокосы на своих богом забытых островах, пока к ним не спустились они, боги креатива и деловитости, великие и ужасные; при этом политтехнологи творили такую несусветную чушь, и за такие космические деньги, что у всех, типа меня, которые хоть что-то понимали в выборах и видели нормальные кампании волосы вставали дыбом. Это было бы полбеды, если бы у Тарасова был нормальный районный штаб, который вел кампанию в округе, нивелирующую маразм центрального - за редким исключением так обычно и происходит. Но в данном случае, начальник штаба был третьей бедой - бывший военный, который привык говорить - ЕСТЬ! На указания начальства, и не пользоваться при этом своими мозгами. Надо ли говорить, что в выборах он участвовал первый раз?
У меня сразу возникли конфликты и с центральным штабом, и с начальником нашего – я пытался доказывать, что надо делать на самом деле, и избегать маразма, который сыпался с двух сторон. Разумеется, это никому не нравилось. Профессором дипломатии мне не быть - признаю честно свои ограничения. Да что там профессором! Я провалил бы любой экзамен и зачет по дипломатии. Самое большое, на что меня всегда хватало, это вместо - ВЫ – ОСЕЛ! Высказаться несколько по иному, например - ВЫ СВОИМ ИНТЕЛЛЕКТОМ И ПОСТУПКАМИ НАПОМИНАЕТЕ МНЕ ЧЕТВЕРОНОГОГО ЖИВОТНОГО С БОЛЬШИМИ УШАМИ! Иногда это прокатывало… Иногда.
Впрочем, сам Тарасов был, по своему, честным и прямым человеком. Руководство города, чьей поддержкой и опорой в законодательном собрании он должен был стать, он откровенно презирал. Он был по-хорошему циничным, проходимцем и любителем женщин. Мне понравилась история о том, как однажды они с друзьями взялись расписывать ДК за хорошие деньги. Притом, что никто из них не обладал художественными навыками. О результате он не распространялся, но думаю, что авангардисты-примитивисты с удовольствием приняли бы эту роспись в свою коллекцию, по соседству с бессмертным «Сеятелем» Кисы и Оси.
Днем мы пытались что-то делать, а вечером приходил Тарасов, принося дорогой коньяк, и начиналось заседание штаба. Эти заседания особенно любил и никогда не пропускал Тибул Камчатский. Один раз, помнится, на этом заседании - оно было особо продолжительным, ибо совместилось с празднованием какого-то дня рождения, он так утомился, что мы с Тарасовым дотащили его до такси, и отправили домой;
Тем временем к концу первого месяца работы я окончательно рассорился с начальником штаба. Ибо они занимались всем, чем угодно, только не нормальной, регулярной кампанией. У Тарасова были сильные позиции в округе, отторжения он не вызывал, но многие его просто не знали, и правильно организованная кампания с ограниченным бюджетом, гарантированно давала ему победу в первом туре. Но нет! Шла ненужная суета. Выдвигались двойники кандидатов- соперников. Причем против тех, кто и в страшном сне не мог никак помешать Тарасову. Между тем, Т. Д., была вне внимания горе - политтехнологов. Организовывались какие-то горячие линии для жителей, где в связке с администрацией предлагалось решать проблемы типа протечек, развешивались дурацкие круглые плакаты- и при этом не делались ни обходы квартир, ни разнос листовок и газет, ни другие необходимые действия. Я начал подозревать, что у Т.Д. появлялся шанс если не победить, то потрепать Тарасову нервы. Разумеется, обо всем этом я говорил вслух, не скрывая своего мнения. И тем самым всем мешал.
Меня решили перевести в «черный штаб», подразделение центрального штаба, которое занималось разного рода провокациями. Послушав, чем они собираются заниматься, и какие будут у меня обязанности, я отказался от предложения, и покинул штаб. Так и закончилось мое недолгое пребывание «во власти». Причем с самим Тарасовым мы расстались нормально - я честно сказал ему, почему ухожу, он полностью расплатился, а я в свою очередь, обещал, что не буду работать против него лично.
И вот в разгар этих событий, когда я еще работал в штабе, и появились две Маши. Они возникли внезапно - я уже не помню по какому поводу- то-ли мы давали объявление о работе, то ли еще как. В любом случае, легенды о нашей комнате в общаге стали распространяться гораздо позже, ближе к весне - тогда разные девушки просто сами приходили и знакомились. Осенью такого быть не могло. Маши стали вести себя сразу необычно и по-хозяйски. Град вопросов – кто мы, чем занимаемся, с кем работаем, что тут делаем? Мы, все три оболтуса, обитавшие в комнате в общаге - я, постой оболтус, Тибул Камчатский великий оболтус, журналист, пьяница и поэт, и Николай, как раз в это время переживавший мощную трансформацию из недоделанного пилота гражданской авиации в будущего актера больших и малых театров, и пожизненный оболтус, были ошеломлены и смяты напором. Вначале, мы действительно подумали, что их наняли, что-бы прощупать чем мы дышим, в свободное от политических бурь время, но после того, как я ушел от Тарасова, а Маши не только не исчезли, но наоборот, активно взялись нас опекать - переменили свое мнение. Особенно мы были поражены, когда они в первый раз принесли из своей, соседней общаги прямо в горячей кастрюле обернутой полотенцами для сохранения тепла, вкусно приготовленное мясо. Одна из Маш, не сильно активно участвовала в нашей жизни - у нее был свой Коля, с которым мы познакомились и даже вовлекли его в свои политические махинации – впрочем, основную роль он сыграл не в эту кампанию, а в другую. Зато вторая Маша, П., совсем сильно и органично вросла в нашу жизнь. Боюсь, что это наше расследование с играло в этом роковую роль. Ведь, с точки зрения любого наблюдателя, оно выражалось в живом интересе к объекту расследования… Сначала, она потерялась под напором Тибула, который под предлогом проведения детального расследования ее намерений, на мой взгляд, излишне близко с ней сблизился. И применил однажды даже морально-физическое воздействие, в виде соприкосновения своих рук с шеей «подследственной», и тем превысил, так сказать свой мандат. Впрочем, М. это по-моему даже понравилось, по крайней мере она не испугалась и не исчезла. А затем она вообще стала жить на два дома, часто оставаясь ночевать в нашей веселой и гостеприимной комнате.
А выборы тем временем шли своим чередом. Я вернулся в «Яблоко», и впрягся в кампанию Ш. Работа была знакомой – днем я бегал, решая разные вопросы по округу и с типографией, а вечером приходил в штаб, куда приносили оптовые запасы джин-тоника (в отличии от «партии власти» нравы, в том числе и в этом вопросе были куда проще), и мы допоздна заседали, после чего я ехал домой. Ближе к концу выборов, занятость повысилась почти до полной - в смысле, в сутках времени перестало хватать. У Тарасова, где я оставил свою команду – а уходя, я никого с собой не забрал, дела шли не очень. Маразм штабов крепчал, и работать становилось вообще невозможно- и один за одним мои ставленники по разным причинам покидали штаб, оставаясь не у дел. Последним там задержался как ни странно Тибул – наверное он просто успешно участвовал в заседаниях по вечерам. Впрочем, ушел и он, успев на последок стать участником скандала, в виде полуанекдота ставшего известным всему городу. Многомудрый начальник Тарасовского штаба, получив приказ – проагитировать ПО ВСЕМ социальным учереждениям, округа, по своей военной привычке взял под козырек, и разослал посланцев и засланцев по списку. Свой список получил и Тибул. Причем, в нем значился один объект, стратегический я бы сказал, и конечно социально очень близкий Тибулу – Пряжка. «Попасть на Пряжку»- устойчивое Питерское выражение, означающее сойти с ума. Ибо на берегу этой речки, на территории избирательного округа находилась знаменитая психиатрическая лечебница. Тут в свое время «гостили» Хармс и Цой, а теперь миходом, правда побывал еще один литератор. Тибул блестяще выполнил задание! Я думаю, это был его звездный час, вершина штабной карьеры! После его агитации, почти все обитатели лечебницы (кроме тех, конечно, кто почувствовал себя хуже и был изолирован) проголосовали как надо. Но - руководство этого не оценило, к сожалению.
И журналисты, пронюхавшие об этом – тоже.
Вообще, бред в штабе Тарасова нарастал – я знал это уже по слухам, но результат был закономерен - в округе, в первом туре, они проиграли Т. Д., у которой средств и возможностей на ведение кампании было на порядок меньше. И только голосование курсантов военных вузов, позволило им «достойно» пройти во второй тур. Впрочем, Тарасов внял голосу разума - второй тур его кампанией руководил один его друг, который смог переломить ситуацию, и все- таки добиться победы. Самое забавное, что эту проблему они себе создали сами. Если бы с самого начала они наняли самого среднего политтехнолога, знающего как проводить выборы, и дали ему половину денег, что они реально потратили, то, даже украв от оставшейся половины еще половину (а как это делать, политтехнологи узнают даже раньше, чем учатся выборы проводить ) с оставшейся четвертью он без труда бы выиграл кампанию.
У Ш. мы тоже кампанию проиграли, правда, достойно, во втором туре. И то, при имеющемся мизере денег, это было достижение.
Да, и если говорить о шпионаже на выборах – то он существует. Меня, лично, никогда и никто никуда даже не пытался вербовать, что даже обидно. А я, сам – было дело. Впрочем, тут скорее была не вербовка, а внедрение двойного агента. Хотя нет, все гораздо сложнее – сначала я внедрил еще не завербованного человека в штаб противника, а потом его сам же и завербовал. Зачем же так сложно? А что бы вообще все и всех запутать. И потом, мы совсем не ищем простых и легких путей. Мы их боимся, и избегаем. Вот посложнее - это и позаковыристее это по нашему! А произошло это так.
На следующий год, после этих выборов, ко мне обратился Коля – приятель одной из Маш, и попросил пристроить куда-нибудь, подработать на выборах. Шла кампания в государственную думу. Я, в это время, к себе его устроить не мог, и потому подсказал один штаб, где меня немного знали, штаб господина Б. Причем, они прекрасно знали, что я сам состою в другой и прямо скажем сильно враждебной для них партии. Но – Колю с моей рекомендацией они взяли на работу. То же чего-то с полем связанное, я даже не вникал. Б. был записным фаворитом по этому округу. А мой знакомый, П. вел там кандидата, и ему очень нужно было переиграть Б. И вот, тогда, мы и завербовали внедренного Колю. И всю кампанию, Коля помимо информации из штаба Б., в промышленных объемах вывозил (якобы на распространение), макулатуру, и сдавал ее в штаб П. Коля, разумеется, внакладе не оставался - платили ему и там, и там. Все закончилось хорошо. Б проиграл. Кандидат П. выиграл.
… А Машу через некоторое время ангажировал себе один наш друг, Петр. Мы, впрочем, не расстроились - жизнь у нас кипела, бурлила, и воспламенялось все окружающее, по крайней мере сердца – наша комната постепенно становилась легендой, и потеря одного прихожанина или даже прихожанки никак на этом бурлении сказаться не могла.